И вместе с туманом совершенно внезапно пришло странное ощущение. Вообще я всегда играю живых, за редким, очень редким исключением. И все, кем я становлюсь и кто становится мной, - так или иначе живые. Да, возможно, прошедшие через подобие смерти, стрикса или ревента, но... живые.

А там, в темной комнате у окна, глядя на туман, я ощущал себя кем-то мертвым. Кем-то, кто понимает, что умер, что его тело мертво, помнит, как был убит, помнит себя. Одиночество и неприкаянность, хотя у него и есть свой небольшой круг общения. Та стена, которая вырастает меж тем, кто мертв, и миром живых. И ощущение единственной полноценной не затянувшейся раны, той, что стала смертельной. Ножевой раны.

Сначала думал, что кто-то "прошел мимо". Потом зацепило... провалившись в ощущения, стал пытаться понять, кто это... рад, что выскользнул из них довольно быстро. Не люблю нотки холодной тоски и пустоты, а они с ним, с погибшим, похоже, теперь навечно.

После, кажется, часового размышления и перебора нескольких личностей понял, наконец, о ком могла бы идти речь. Всеволод, гб-шник из мира, который я толком даже не осознаю... и не моя Радуга, и - вроде бы - не Славия, хотя туда ближе... Может, и Славия. Тот, чья история началась с приснившегося мне сна и вылилась в пару рассказов. И ведь я как раз думал, какой может быть его судьба. Чувствовал, что застрелиться ему все-таки помешают, но... потом побег и... неизвестность. Теоретически возможные варианты будущего выглядели фальшивыми. Теперь я знаю его судьбу, и мне искренне жаль, что она такова. Но он слишком хочет если не жить, то существовать дальше.

Поэтому убитый порой и стоит в темноте, вглядываясь в туман за окном...